Передо мной сидят женщины, разные – молодые и пожилые. Русские учителя. Беженцы! Их рассказы о случившемся с ними и их семьями в Баку в последнюю неделю нельзя слушать без содрогания.
Сегодня на улицах Баку стоят танки, дома одеты в черные траурные флаги.
– На многих домах надписи: «Русские – оккупанты!», «Русские – свиньи!». Моя мама приехала по распределению из Курска в глухое горное азербайджанское село учить ребятишек русскому языку. Это было тридцать лет назад. Теперь она пенсионерка. Я второй год работала в школе… Пришла неделю назад в школу, а в коридоре надпись: «Русские учителя, идите в уборщицы!» Я говорю: «Вы что, ребята?» А они в меня плюют… Я их азбуке учила. Теперь вот мы с мамой здесь. Родственников в России у нас нет. Денег нет, работы нет… Куда? Как? Ведь моя родина – Баку.
Женщины-учительницы, с которыми я беседовал в маленькой комнатке, то и дело утирали невольные слезы обиды.
– Я убежала с дочкой с одной сумкой, за три минуты. Жуткая обида! Я же не политик, я детей учила и не виновата в тех бедах, что были в республике. Я не видела на лозунгах Народного фронта фамилии Алиева. Зато Горбачева они представляли не в лучшем виде. Обидно, потому что я знаю этот народ, у меня там друзья, вся жизнь моя там.
Я не называю имен и фамилий этих женщин – они так просили. В Баку остались их родственники, мужья. Мало ли что…
– Экстремисты прекрасно организованы, чего не скажешь о местных властях. В конце прошлого года жилищные конторы по всему городу потребовали всех заполнить анкеты, якобы для получения талонов на продукты. В анкетах нужно было указать и национальность. Когда начались погромы, в руках экстремистов оказались точные адреса: где живут армяне, где русские, где смешанные семьи и т. д. Это была продуманная националистическая акция.
– За мной прибежал муж, велел мне и ребенку быстро одеваться. Муж у меня военный, но в этот день был в штатском. Я увидела, как он вынул пистолет и положил в карман. Сказал: «В метро идите впереди меня, чтобы я вас видел». В метро русских почти не было. На нас оглядывались, лица у всех напряженные. Только в аэропорту я поняла, что мы улетаем.
– Вам еще повезло. За мной муж приехал на машине. Пятнадцать минут на сборы. У аэропорта нам преградили дорогу экстремисты. Пришлось нашему «газику» таранить их «Волгу». Чудом остались живы.
– Наша семья отдала российскому и советскому флоту триста лет. В Баку у меня остался бесценный архив нашей семьи по истории флота. И сейчас мои племянники служат на военных кораблях на Каспии… Трудные для меня времена и трудно говорить. Я одна воспитываю дочь. Тридцать лет отдала школе, математик. В школе ко мне относились очень хорошо до последнего дня. Но как жить, если дом оцеплен бандитами и они требуют убираться, если приходишь в магазин, а тебе не продают даже хлеба, потому что ты русская. Хотела снять с книжки деньги, кассирша швырнула мне ее обратно: «Для тебя денег нет!»
– Моя мама уже два месяца не получает пенсию, в Баку русским пенсионерам ее не выдают.
– Многие из нас прилетели в Москву почти без документов. Как быть с трудовыми книжками? Как с ордерами на бывшие квартиры? Ведь мы же должны получить что-то взамен?
– Думаю, что ордера мам не понадобятся. Сама видела, как только армянина изгоняли из квартиры, тут же появлялся новый хозяин с официальным ордером. Словно в райисполкоме он был уже давно готов, только даты не хватало…
– Я не знаю, что делать. В России у меня нет родственников. Пойду в азербайджанское постпредство в Москве и расскажу им, что триста лет моя семья верно служила Родине, мы трудились на благо Азербайджана, мой отец был репрессирован. А я тридцать лет учила азербайджанских ребятишек математике! У меня в кармане сто рублей, выданных государством, и ничего больше. И пусть постпредство думает, где мне купить за счет Азербайджана квартиру, которую сегодня я бросила и которую наверняка уже заняли. Я не претендую на Москву. Я претендую на Россию.
– Может быть, вам обратиться в Министерство народного образования РСФСР? – посоветовал я.
– Не думаю. Если бы у них болело сердце о русском учителе, они бы за эти дни сами к нам пришли… Многим из нас и на улицу в мороз не в чем выйти. Ведь мы же бакинцы…
Мы – бакинцы… Это звучало в словах каждой русский учительницы. И несмотря на горечь, на боль, на утраты, они где-то в глубине души надеются, что когда-нибудь настанет день, когда они сядут в самолет и бортпроводница скажет: «Мы совершаем рейс по маршруту Москва – Баку. Счастливого пути!»
Но… Я выхожу в коридор военных казарм Московского высшего пограничного командного училища КГБ СССР, где сегодня живут эти женщины. По длинному блестящему коридору ходят курсанты с повязками, на стенах самодельные указатели со стрелками – «междугородный телефон», «детская кухня». Бегают ребятишки, которые неизвестно когда и где снова пойдут в школу. Тихо ходят грустные русские женщины. Мужья многих из них сегодня там, в Баку, охраняют жизнь азербайджанских детей.
Каждый день в училище прибывают более четырехсот женщин, стариков, детей. Всего в Москве и Московской области русских беженцев из Баку более 20 тысяч.
И. АФАНАСЬЕВ
«Учительская газета», № 5, 1990 г.
