Проживала в Баку в 4-м микрорайоне.
Родилась я в Баку. Училась в школе N23, поэтому очень много времени проводила у бабушки, она жила на углу улицы 28 Апреля и проспекта Ленина. Мне было 14 лет, когда мы убежали. В Америке – с 1991 года.
Моя семья бежала два раза. В первый раз – в 1988-м, после сумгаитских событий. Ситуация в Баку была напряженная. У нас в 4-м микрорайоне постоянно проходили митинги, опасно было ходить по улицам, к людям уже врывались в дома. Мы уехали в Москву и жили в гостинице. Прожили там почти год, мне пришлось какое-то время не ходить в школу. В 1989-м, как и многие другие армяне, вернулись обратно, а в январе 1990-го снова бежали.
Один из братьев моего отца переехал на Украину. Он нам все время говорил: «Переезжайте, чего вы сидите в Баку?» Но многие из нашей семьи не хотели уезжать, не верили в плохое. Я помню, как папа взял моего брата и они пошли в обменный пункт, поинтересоваться вариантами обмена. Уже никто из армян туда не лез, это было опасно. Брату сказали: «Если что, ты Агаронов», это еврейская фамилия. Их там поймали, стали допрашивать. Папе сказали, что, мол, если еврей – давай, покажи. Он начал с ними по-азербайджански разговаривать и каким-то чудом им удалось спастись в тот день.
В моей детской памяти отложились демонстрации, митинги, крики, шум на проспекте Ленина… Другой брат папы сказал моим родителям, что, мол, вы как хотите, а я забираю детей и уезжаю на Украину. И он действительно увез меня и брата. Через два месяца мы получили телеграмму от наших о том, что они все приезжают. Это был уже январь. Они приехали и рассказали, как спаслись 12 января 1990 г.
Напротив моей бабушки жил судья-азербайджанец, хорошая, интеллигентная семья. Они предупредили наших, за день до событий позвонили и сказали, что надо срочно уезжать, потому что завтра начнутся погромы. Все наши оставшиеся родственники собрались, купили билеты на поезд в Москву. В маленьком театральном автобусе их вывезли на вокзал, пропустили только потому, что с ними были азербайджанцы. Они сидели под сиденьями и ждали, пока их посадят в поезд. Вагон был пустой, по нему бегали азербайджанцы, проверяли, есть армяне или нет. Когда ситуация немного успокоилась, они заплатили, чтобы их впустили в поезд.
Тем не менее в Баку еще оставались две наши родственницы. Я не помню точно, в каком районе они жили, но в те дни, как нам потом рассказали, к ним ворвались домой и одна из женщин – Асмик Мелик-Даниелян – прямо в туалете от разрыва сердца умерла. Кроме того, у папы была тетя парализованная, жила на улице Гоголя. Она рассказывала, что еще до январских событий, в 1989 году, к ней в квартиру тоже ворвались. Все спрятались, а она не могла двигаться и осталась сидеть в своем кресле. Они ее не убили, но сильно напугали.
Я своими глазами видела, как на проспекте Ленина избивали людей. Мы с дедушкой смотрели из окна и увидели, как бьют пожилого мужчину. Мне стало очень страшно. Я говорю: «Дедуля, что будем делать?» А он был такой убежденный коммунист. Стал звонить в милицию. Но что милиция? Они вообще никак не отреагировали. Этого мужчину прямо перед нашими глазами и убили. Он встает, бедненький, идет, а его догоняют и опять бьют. Так и забили до смерти.
Сан-Франциско, штат Калифорния, США
30.03.2014 г.
