“Литературная Россия”, 1990г., 2 февраля, N5
КАЗАРМА. Вестибюли и коридоры почти впритык заставлены узкими кроватями под серыми одеялами. Люди сидят группками, в кружок, тихо переговариваются. Вообще — странная тишина для такого скопления людей.
Беда… Вот она какая. И мы вполголоса расспрашиваем о том, что необходимо — из посуды, белья, лекарств.
— А деньги? — спрашиваем мы. — Издательство «Современник», газета «Красная звезда», журнал «Советский воин» собрали 500 рублей. Кому их передать?
— Мы пока держимся, нам выдали на семью по 100 рублей и обещают еще, — отвечают в семьях военнослужащих.
Достоинство… Некоторые сегодняшние публицисты сокрушаются по поводу его отсутствия. А вот оно — достоинство, и вот они — милосердие, справедливость, когда жены и сестры военных, получив 100 рублей на семью из двоих—четверых, отказываются от денег в пользу тех, кому эти 100 рублей Министерство обороны выдать не может.
— Помогите гражданским, — это же советует нам и подполковник Ю. Н. Рогачев из политуправления Московского военного округа. Гражданским и в самом деле намного труднее: они — «ничейные». Горько произносить это слово о соотечественниках. В их семьях по двое, по трое детей, для которых нет смены белья, обед уносит по 3—5 рублей из тощего кошелька, а нужны еще и завтрак, и ужин…
В дни эвакуации сберкассы в Азербайджане закрылись, и люди не смогли получить вклады, не получили и трудовых книжек. Как теперь на работу устроиться? И где жить? — вот что волнует всех.
Сколько еще впереди у них, привыкших к работе, дней, когда при пробуждении обожжет мысль, что идти — некуда…
Тишину взрывает чей-то нервозный смех у телевизора. Оказывается, ведущий информационного выпуска рассказывает о них, о беженцах: «эвакуированы», «размещены в домах отдыха», «по 100 рублей на каждого (!)», «обеды бесплатные»…
— Оказывается, у нас все в порядке, товарищи! — иронично заметил кто-то.— А мы вот вам расскажем сейчас правду, записывайте.
— Я из украинской семьи, еще деды мои жили в Баку. Чтоб не приняли за армянку, носила два последних года при себе паспорт. А в декабре — январе и это не могло спасти. На улицах и по радио агитировали людей за создание исламской республики — без иноверцев. Мы стали не нужны.
— Последний год тяжело было ходить в магазин. Смотрят косо, подсовывают самое гнилье, кто-то из очереди кричит продавщице: «Русским не отпускай! Пусть к себе едут!». Обзывали оккупантами, фашистами, а ведь мы работали вместе с ними на равных. Мулла призывал: «Изгоняйте русских, но без крови!» И сколько же нашлось желающих изгонять!..
— Но нельзя так говорить обо всех. Соседи азербайджанцы пытались нам помогать, приносили продукты, советовали заранее отправлять ценные вещи, предупреждали: будет что-то страшное… Но чем они могли помочь? Сами боялись…
— Еще бы не бояться, мне друзья из азербайджанцев грустно так сказали: «Вот вы все уедете, и нам ждать хорошего нечего…»
А раненых, убитых в армии уже сколько? Мы летели в самолете с ранеными ребятами. Один с ампутированной ногой, трое обожженных, у одного ранение в позвоночник. А им всего — по девятнадцать…
— Расскажу случай, о котором печать не сообщала. Террористы затащили в пустующую православную церковь наших детей как заложников, закрыли двери и обстреливали с ее крыши военный городок. Представляете состояние матерей? Наши бойцы подошли к церкви на бронетранспортере и ценой смертельного риска обезоружили террористов…
— В заложники брали и женщин, – роняет Нина П. – А наших детей угрозами заставляли бросать бутылки с горючей смесью в танки отцов. Ребята отказывались…
— А можно я скажу? Там все похоже на спектакль в театре, только страшный. Террористы ходят с черными повязками на лбу и руке — чтоб узнавать друг друга. Брат, когда вывозил меня, тоже надел такую повязку. Он черноволосый, его приняли за своего. Никогда не забуду эти черные повязки. И еще — черные флаги с воткнутым около них топором. Во сне это снится и — просыпаюсь. Я уезжала, а подружка азербайджанка плакала: «Мне так страшно, но куда бежать?» А у наших соседей дети от смешанного брака. Отец — азербайджанец. Он испугался за детей и отправил их с матерью вместе с нами. Они тоже здесь…
Мы уходили длинным коридором, заставленным вплотную кроватями. В проходах играли дети — белокурые и черноволосые, светло- и черноглазые. Детская память коротка — они смеялись, и от этого щемило сердце. Что их ждет? Где найдут они новый дом? Нас догнала женщина в черном платке.
— Милые, напишите: русские защищают всех. А кто поймет это и защитит русских?
Людмила ЖУКОВА
