“Независимая газета”, 7 октября 1992г., среда, N 193 (364)
Игорь Чириков
«КОГДА говорят пушки, музы молчат» — в этой сакраментальной фразе, несомненно, есть доля истины, хотя примеров ее опровержения в истории более чем достаточно. Последний пример явила уже который год воюющая Армения, представив московскому зрителю образец завидной творческой активности своих молодых художников — активности, которой трудно было ожидать от республики, где прошедшая зима ассоциировалась (правда, с поправкой на южного жителя) с ленинградской блокадной зимой 42-го года. Хотя, как это ни парадоксально, если что-то и происходило в Армении в последнее время, кроме военных действий и политической борьбы, так это как раз неимоверно насыщенная художественная жизнь, одной из примет которой и стало создание первой в Республике частной художественной галереи «Гойак», выставившей в Москве в залах Центрального Дома художников свою коллекцию современного армянского искусства.
Вероятно, можно было бы отнестись к этому факту с некоторой долей скептической снисходительности: дескать, что такое армянское искусство, мы и так знаем; разве, что из «зоны боевых действий» да еще и вывозимое из республики в тяжелейших условиях, ибо единственные дороги в Россию ведут через Абхазию и Южную Осетию. Одним словом, событие больше морально-политического, нежели культурного значения. Однако то, что имелось в виду под «современным армянским искусством», заявленным в рекламе, совершенно спутало все карты, полностью разрушив сложившиеся стереотипные представления об армянской живописи как о вечной «счастливой» заложнице сарьяновского колоризма.
Подобно тому как несколько лет назад украинский трансавангард доказал, что, миновав модернистскую стадию, можно успешно ассимилироваться в постмодернистском сознании, пользуясь своим периферийным местом в мировой культуре, так сегодня еще одним подтверждением этого стало явление на московской художественной сцене довольно мощной группы армянских мастеров, для которых мировое искусство от Рубенса до поп-арта оказалось набором ни к чему не обязывающих, подвергаемых любой трансформации приемов. Правда, используемый художниками принцип монтажа, сопряжения в одном произведении различных стилевых тенденций вполне мог бы быть уложен и в рамки национальной культурной традиции. Стоит вспомнить, например, вечное пограничное положение Армении между христианским и мусульманским миром, наложившее, в частности, характерный отпечаток на армянскую средневековую миниатюру.
Однако в самой Армении подобный аргумент в пользу «национальности» представленного в Москве направления не нашел особой поддержки. Художников до сих пор обвиняют в откровенных «американизмах», отлучив их как от Союза художников, так и от Музея современного искусства. Спасибо «Гойаку», хотя он обратил свой взор, прямо скажем, отнюдь не на гадкого утенка. Куда большее, чем дома, понимание художники нашли за границей, сначала открыв большую выставку в Париже при содействии Фонда Даниэль Миттеран, а в этом году получив приглашение участвовать в культурной программе, развернутой вокруг «Документы IX» в Касселе. Вероятно, западные миссионеры не очень осведомлены, каким должно быть «настоящее» армянское искусство, хотя, может быть, настоящее искусство вообще не имеет определенных национальных параметров.
Реакция московской публики тоже пока весьма разноречива— от откровенных восторгов до обвинения в плагиате и утрате корней. Но старт дан. Каков будет финиш, сказать пока трудно, в свое время завоевание Армении группа начала с выставки на третьем этаже здания Союза художников в Ереване, так и закрепив за собой название «Третий этаж». Теперь «Третий этаж» уже под эгидой «Гойака» начал завоевание Москвы с третьего этажа Центрального Дома художников. Может быть, это судьба? По крайней мере, такая масштабная и вполне обоснованная заявка на свое место в современной мировой культуре — явление для ЦДХ не столь уж частое. Сегодня он больше напоминает салон, нежели храм искусств. И если вспомнить достойных предшественников (по третьему этажу), то их наберется не так уж много. Раушенберг, Розенквист, из наших — Савадов и Сенченко, Голосий, «Бинационале». «Гойак» в этом ряду звучит пока не столь убедительно. Но, поживем—увидим.
