Резня армян в Шуши в марте 1920г.

«Сегодня я с ужасом вспоминаю те картины, которые мы видели в мае 1920 года в Шуши. Краси¬вый армянский город был разрушен до основания и лежал в руинах, а в колодцах мы увидели трупы маленьких детей и женщин…»

Серго Орджоникидзе, 21 января 1936 г.

Шуши. Развалины наиболее благоустроенной центральной, армянской части города (квартал Казанчецоц)

Шуши. Развалины армянского квартала Верин таг с юго-востока.

Шуши. Такими предстали армянские кварталы в первой половине 1920-х годов перед камерой неизвестного фотографа. Лидер бакинского ГКП Левон Мирзоян (уроженец Карабаха), узнав от первых лиц, что руководство Азерб. ССР не намерено выполнить ре¬шение ЦИК Закфедерации о восстановлении города Шуши, организовал для истории фотографирование развалин города. Впоследствии эти негативы попали в руки зав. би¬блиотекой филиала Института марксизма-ленинизма в Баку Мангасаровой Нины Абгаровны, уроженки Шуши. На протяжении многих десятилетий она прятала их в своем ли¬чном архиве и в дни страшных погромов армян в Баку (январь 1990 года), Н. Мангасарова спасла и привезла в Ереван эти бесценные негативы.

Как нам рассказал ныне покойный фотограф Андрей Манучаров (Степанакерт), пос¬ледний раз в 1960 году по указанию первого секретаря НК обкома партии Н. Шахназа¬рова, в сопровождении трех сотрудников КГБ он сфотографировал (около 200 кадров на узкой пленке) армянскую часть города перед сносом его бульдозерами. После проявки, он передал эти негативы чекистам, которые неусыпно следили за ним. Местонахожде¬ние этих пленок неизвестно, однако должны отметить, что из домашнего альбома Ма¬нгасаровой мы пересняли и использовали в этой главе некоторые фотоснимки, сделан¬ные А. Манучаровым в 1960-х годах.

Шуши. Фрагмент улицы генерала Тер-Гукасова

Шуши. Церковь Агулецоц

Шуши. Развалины разных кварталов армянской части города

Шуши. Фрагмент ограды соборной церкви Агулецоц.

Шуши. Таким предстал город в 1926г. известной писательнице Мариэтте Шагинян.

Но пройдут годы, а может быть и десятилетия, и в Шушу станут ездить туристы–уже не ради ее красоты и климата, а ради исторического урока, разыгравшегося в ней как бы в поучение всему Закавказью, урока, подо¬бного тому, что мы видели в Помпее и Геркулануме. Только там действующим лицом была слепая стихия при¬роды, а здесь слепая стихия зверя, разбуженная в человеческой массе при помощи человеческого слова.

…Я увидела остов Шуши. Два холма стояли передо мною, уставленные скелетами домов. Не осталось ни¬чего, похожего на мясо: ни крыш, ни дверей, ни оконных рам, ни полов, ни железа, ни дерева, ни доски, ни стро¬пила, ни гвоздя: только камни, камни и камни, как вычищенные, обглоданные, высушенные кости анатомичес¬кого скелета. Зияющие дыры вместо полов, расковырянные подвалы, стоймя торчащие стены, столбы, столы, прямоугольники, коробки из камней. Все это заострено, оскалено, вытаращено, поставлено стоймя, лезет в гла¬за колючей щетиной. Все носит мертвенно-белый цвет обглоданного известняка. Церковь прекрасной архите¬ктуры возникает карточным призраком, с кой-где по воздуху висящим карнизом–вот-вот рассыплется. Стекла, крыша, орнамент, роспись – все снято, соскоблено, выпотрошено; остался зыбкий остов, да и он плывет, как уми¬рающий, перед глазами, исколотыми этим виденьем.

Первое, что меня поразило, – тишина. Такой страшной тишины я не испытала нигде, никогда, и сразу же она кажется неестественной. Вдруг вам начинает мерещиться, что тишина бормочет: камни шушкаются, шатают¬ся, шуршат, и волосы у вас на голове встают дыбом. Здесь в течение трех дней в марте 1920 года было разру¬шено и сожжено 7000 домов и вырезано – цифры называют разные; одни говорят три-четыре тысячи армян, другие – свыше двенадцати тысяч. Факт тот, что из тридцати пяти тысяч армян не осталось в Шуше ни одного. Кой-где в канавах еще можно увидеть пучки женских волос с запекшейся на них черной кровью. Человеку с во¬ображением здесь трудно дышать: идешь, идешь, идешь сплошным рядом обугленных стен, точнее-кусков стен, торопишься идти и боишься никогда не выйти; ждешь, чтоб тишина развалилась, наконец, на куски над твоей головой и дала тебе набрать в легкие воздуха…

Мариэтта ШАГИНЯН
«Нагорный Карабах», М-Л, 1927, стр 36-38

На всех четырех фотоснимках церковь Канач жам (Святого Ованнеса Мкртича) занимает доминантное положе¬ние. На верхних фотоснимках видны развалины западной, армянской части города. А на нижних, на месте снесенных раз¬валин — новые постройки 1970-1980 годов.

Шуши. Разрушенный квартал Джрабердоц. В центре — Кусанац ванк.

Шуши Фрагмент улицы Лориса Меликова (Из альбома Н. Мангасаровой)

Шуши. Центральный, армянский квартал города в конце 1950-х годов.

Шушинские развалины. «Здесь камни шушукаются, камни шатаются, камни шуршат и волосы у нас на голове встают дыбом» — так трогательно и выразительно описала Мариетта Шагинян.

Шуши. Всюду скелеты кварталов, улиц и домов. Квартал Баганц Огери таг.

Улица Агулецоц.

Шуши. Мегрецоц таг.

Шуши. Развалины

Шуши. Развалины армянского квартала «Гявур хала»

Шуши. Здание спортшколы

Шуши. Здание спортшколы, где в 1917 году было проведено шесть чемпионатов Восточной Армении по боксу. На очередной турнир собралось 36 человек. В их числе были прежние чемпионы Восточной Армении во всех шести весовых категориях. Читателю, безусловно, будет интересно узнать имена победителей чем¬пионата Восточной Армении 1917 года. Первое место в полулегком весе занял Сергей Минасбекян. Кстати, в те годы учитывался кроме веса и рост соперников, а боксеры, кроме своего имени, имели и прозвища — Минасбекяна называли «Крак». В легкой весовой категории первое место занял Анушаван Мелик-Киракосян — «Бы¬стрый». В полусредней весовой категории (60-65 кг) при росте 165 см первое место занял Заре Мелик-Шахназаров. У него, как и других, тоже имелось прозвище — «Железный Шах». В средней весовой категории первое место занял Заре Аллахвердянц — «Жесткий». В полутяжелой весовой категории (70-80 кг) при росте 180 см первое место занял Сурен Казарянц — «Носи». В тяжелой весовой категории свыше (80 кг) при росте 186 см победителем стал Ашот Мелик-Асланянц — «Бык».