«Вам будет плохо…»

“Литературная Россия”, 1990г., 2 февраля, N5

В одну из воинских частей Московского гарнизона, став­шую перевалочным пунктом для русских беженцев из Ба­ку, мы, корреспонденты, при­ехали, когда людей уже рас­саживали по автобусам для отправки на временное поселение в санатории и пансионаты Можайска, Звенигорода и в другие места.

Наше опоздание к людям, уже вторые сутки находящимся в пределах Москвы,— семьям военнослужащих и прилетевшим из Баку коренным жителям русской на­циональности, — было не только следст­вием журналистской нерасторопности.

— Кругом говорят только о беженцах-армянах, об их трагедии! — воскликнула, увидев фотосъемку, женщина с плачущим ребенком на руках. — А мы, русские?!

В этот же вечер по московскому теле­каналу объявили наконец о прибытии рус­ских беженцев из Баку.

А в последующие дни из программы «Время» можно было узнать, что положе­ние в Баку «нормализуется», и в подтвер­ждение тому увидеть на экране миловид­ную русскую девушку, которая в окруже­нии дружелюбных бакинцев говорила, что никуда из родного города уезжать не со­бирается, что ей не страшно, тем более, что едва ли не весь Баку в одну ночь вдруг оказался завешенным лозунгами, призывающими русских братьев остаться.

Слыша все это из уст русских людей, видя их в полном здравии на улицах оживающего от ужасов города, все же не могу забыть совсем недавнюю свою встречу с русскими беженцами в Москве, и стоит в ушах детский надрывный плач и женский истерический крик-ответ, на вопрос об их возвращении:

 — Никогда!!!

ВАЛЕНТИНА ОКОЛЬЗИНА. ЖЕНА ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО, ВРАЧ:

— В ночь с 18 на 19 января к нам пришел сосед, азербайджанец, работник милиции, и предупредил: «Уходите. Сегодня ночью вам будет плохо». Я взяла од­ну сумочку с документами и пошла в воинскую часть. Потом нас под пулями вы­возили в бронетранспортере на военный аэродром, там мы простояли десять часов на холоде, и вот мы, 300 человек, приле­тели в Москву. Нас прекрасно встретили в воинской части в Подмосковье и здесь. Но дальше — полная неопределен­ность… Квартиры наши разграблены.

Никогда не было к нам такого отноше­ния. Они установили пулеметы на крыше роддома и неврологической больницы, и, когда выходили женщины с детьми, чтобы перейти и укрыться в военную часть, — по ним стреляли, а когда выходил азербайджанец из своей машины — прекращали стрелять. Ребята, курсанты училища, закрывали собой женщин и детей.

СУПРУГИ ГОРБУНОВЫ, ПЕНСИОНЕРЫ:

— Мы забрали внучку, а наша дочь, военнослужащая, осталась. Наш дом рядом с училищем, два дня мы находились под обстрелом. Гражданского населения много осталось, им угрожают. Когда входили наши войска, русских женщин и детей заставляли ложиться на дорогу, чтобы преградить путь танкам.

ЛЮДМИЛА КОЧУБЕЙ, ЖЕНА ВОЕН­НОСЛУЖАЩЕГО:

— Я родилась в Баку, у меня родственники там остались, мы не знаем, что с ними, не знаем, что будет с нами. Мы лишились всего нажитого за долгие годы, буквально раздетые уехали. Со сберкни­жек деньги невозможно было снять. А те­левидение успокаивает: все нормально. Это не вызовет мирной реакции, остав­шиеся в Баку русские люди тоже возму­щаются. Вот показывают армянскую жен­щину, она плачет, кричит. Да, мы пони­маем и их горе, но и нас выгнали, — так где же Россия наша, где великий русский народ? Мы приехали в Москву не пото­му, что нам очень хочется жить в столи­це, — мы приехали в свою столицу, надеясь, что здесь русским помогут.

Надеясь… Всего лишь — надеясь на помощь. Почему такая неуверенность? Не потому ли, что за двое суток пребывания русских беженцев на родной земле никто из городских властей, из партийного руко­водства, никто из народных депутатов СССР и кандидатов в депутаты не приехал к ним, не поговорил хотя бы… Или все их внимание приковано к митингам беженцев-армян, в ультимативной форме требующих прописать их в Москве?

Тронулись автобусы с русскими бежен­цами, семьями военнослужащих, живущих пока одной лишь надеждой. А мы просле­довали в Ленинскую комнату воинской части — здесь с эвакуированным граж­данским населением беседовала заведую­щая отделом Комитета советских женщин Людмила Ивановна Захорошко. Она пы­талась успокоить людей, обещала содействовать скорейшему решению вопроса о предоставлении им статуса беженцев, об оказании медицинской помощи, об орга­низации детского питания. Но, едва речь заходила об освещении средствами мас­совой информации событий в Баку, люди не могли сдержать возмущения. Как же несовместимы бодренькие нотки в голосе телекомментатора с такими чувствами, еще не ставшими воспоминаниями:

— Русских ненавидят! Нам говорили: пусть вам солдаты дают хлеб, а мы вам будем глаза выкалывать.

— На моих глазах русский мальчик по­дошел за хлебом, а продавец плюнул ему в лицо. Кругом плакаты: русские, убирай­тесь вон, русские – оккупанты.

Вспоминая сейчас эти страшные сло­ва, я думаю, как случилось, что кровавые лозунги недельной давности сегодня обратились едва ли не в призывы о проще­нии за содеянное, в раскаяние за случив­шееся в отношении к русским. И если не ответ, то какую-то его капельку нахо­жу, снова и снова вспоминая:

— Есть азербайджанцы, которые со­жалеют о случившемся.

— Коренные бакинцы было защищали нас, но их за это тоже бьют.

К сожалению, республиканский жен­ский совет Азербайджана за подписью сво­его председателя направил в Комитет со­ветских женщин телеграмму, которая, как мягко выразилась Л. И. Захорошко, «уди­вила» ее: в телеграмме — протест по по­воду введения войск в Баку, требование немедленного их вывода и возмущение тем как «бесчинствуют» войска в отно­шении населения. Телеграмму зачитали.

— Ложь! — негодовали женщины.

— Нас кормили солдаты, отдали свои одеяла, а сами спали на улице.

— В Баку распространяются слухи, что наши солдаты зверствуют. А они за нас жизни свои отдают. Моряки просили нас: расскажите всем правду.

— Да если бы не армия, нас бы и в живых уже не было!

Вот так отзываются о Советских Воо­руженных Силах попавшие в беду люди. Вот так, товарищи дешевые борзописцы, огульно оплевывающие «разложившуюся» воинскую честь. Бог вам судья! И — Вам, Председатель Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР товарищ Э. Кафарова, за Ваши сомнительные, прямо скажем, заявления по азербайджанскому радио, что азербайджанский народ никог­да не простит Советской Армии…

«Не надо паники!» — сказал генерал, призывавший по телевидению русских не уезжать, а уехавших вернуться.

Но так ли скоро забываются угрозы, ос­корбления и прошитая автоматной оче­редью стена над головой исступленно кричащего ребенка?..

Глеб Кузьмин